le texte Resolution Глава департамента магического правопорядка Персиваль Грейвз первый раз за весь последний год спал без малейшего намёка на кошмары, и проснулся сам, а не от ужасных видений, преследовавших его в последнее время. Хотя, всё-таки не сам, а от того, что кто-то невесомо очерчивал его шрамы. Он, не открывая глаз, перехватил пальцы, касающиеся его груди, и поднёс их к губам, целуя.
– Ещё очень рано, почему ты не спишь?
– Я привык рано вставать. И ещё….
– Что?
– И ещё приснился дурной сон.
Грейвз недовольно хмыкнул и перевернулся на бок.
– Дурной сон. Но ты так измотал за ночь своего мракоборца, что он даже не проснулся, чтобы отогнать его, да?
– Чем я…– Криденс непонимающе замялся, но сразу же смутился, понимая. – О.
– Да, вот именно. О, – Персиваль привлёк его ближе к себе, и Криденс послушно положил голову ему на плечо, вернув ладонь на грудь.
– Мистер Грейвз, у вас…
Персиваль прищурился, резко подался вперёд, сгребая парня в объятья, и прошептал, касаясь губами уха:
– Ещё раз назовёшь меня «мистер Грейвз», и мы прямо сейчас займёмся любовью. Я не посмотрю, что ещё даже не рассвело, а позади у нас была изматывающая ночь, потому что меня это крайне заводит, знаешь ли.
– У… тебя, – с усилием исправился Криденс, зажмурившись.
– Уже лучше, – Грейвз поцеловал его в нос, и выпустил из почти профессионального захвата, позволяя снова улечься головой на плечо.
– У тебя так много шрамов.
– Не больше, чем преступников, которых я отправил отбывать наказание.
Криденс задержал палец на звёздчатой отметине на правом плече мракоборца.
– Осколком задело, – ответил Грейвз, предвосхищая вопрос.
– Взорвался магический котёл? – мальчишка попытался улыбнуться.
– Нет, снаряд.
– Магический снаряд? – Криденс округлил глаза.
– Обычный снаряд. Война, – просто пояснил Грейвз.
– Ты воевал?
– Все воевали, – мракоборец невесело вздохнул и уткнулся в макушку парня, перебирая его волосы. – Поспим ещё?
– Мне не хочется, но вы…ты, конечно…
– Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь?
– Очень хочу, – смущённо прошептал Криденс.
– Тогда слушай. В первый год моей стажировки в Конгрессе я руководил поимкой контрабандистов, превращавших воду в огневиски и нелегально продававших его не-магам…
Персиваль, легко поглаживая его плечо, рассказал об этом, и о том, как они устраивали облавы на притоны гоблинов, и о том, как выезжал на поимку тролля, и о том, как попал в больницу после первой встречи с банши, как боггарт превращался в его непосредственную начальницу, пока не услышал размеренное дыхание, уснувшего на его плече Криденса.
Он заботливо натянул одеяло повыше, крепче обнял его, и тоже до рассвета погрузился в тёплый уютный сон, наполненный волшебными образами.
Еpilogue
*Спустя год после описываемых событий*
Персиваль Грейвз закрыл за собой входную дверь, и устало прислонился к ней затылком, закрывая глаза. Что за напасть? После Рождества и недели не прошло, а магический криминальный мир как с цепи сорвался. Раньше в праздничные дни работы было не в пример меньше.
Он небрежно повесил пальто на вешалку, и прошёл в гостиную, на ходу стягивая мантию. Но смертельно уставший мракоборец - всё равно мракоборец, поэтому, краем глаза заметив подозрительное движение на столике у окна, он мгновенно натянул мантию обратно и выхватил палочку из рабочей кобуры, инстинктивно принимая боевую стойку.
Представшая перед ним картина не подходила ни под одну известную инструкцию, а Персиваль Грейвз досконально знал все инструкции, часть из них он сам же и составлял. Но сейчас он поражённо замер, глядя на то, как некто приделал ноги портрету его бабушки, стоявшему в позолоченной ажурной рамке на том самом столике под окном. Вернее, даже не ноги, а лапки. Точно, охровые кожистые лапки, торчавшие снизу портрета, и целенаправленно перемещавшие его к краю стола.
– Так, а ну-ка, иди сюда. Акцио!
Портрет крайне возмущённой таким отношением бабушки взмыл в воздух вместе с обладателем лапок. Им оказалось отчаянно барахтающееся существо, покрытое чёрным мехом, пытающееся в воздухе поймать и водворить обратно в набрюшную сумку разные высыпавшиеся мелочи: монеты, пряжки, несколько неопознанных колец, запонки. Три серебряных вилки?
– Нюхлер! – потрясённо изрёк Грейвз, глядя в поблёскивавшие глаза зверька.
Нюхлер спорить не стал, зависнув в воздухе, лишь прижал передними лапками к брюшку серебряный портсигар, явно не принадлежавший хозяину дома.
– Курить вредно, – предостерёг мракоборец, и стал подниматься по лестнице, поманив палочкой воришку за собой. – Пойдём выясним, откуда ты взялся.
Из гостиной на втором этаже доносились голоса и ещё какие-то невнятные звуки.
– …и тогда я хватаю его за хвост, но он изворачивается, и достаёт меня лапой – а ты видишь их когти – я ещё палочку не успел выхватить, как тут…добрый вечер, мистер Грейвз! Разрешите представиться – Ньют Скамандер.
Молодой человек, которого раньше Грейвз видел только на колдографиях из личного дела, выпрямился, отпустил диванную подушку, которая, видимо, изображала одного из героев его рассказа, одёрнул рубашку, и протянул руку.
– Добрый вечер, мистер Скамандер. Не могу сказать, что крайне рад нашему знакомству, – посетовал Персиваль, отвечая на рукопожатие.
– Ньют рассказывал о том, как ловил дикого жмыра в Уэльсе. С возвращением, – вклинился в беседу Криденс, и приветливо помахал рукой с дивана, почёсывая за ухом упомянутого жмыра.
– О, ну что вы, мистер Грейвз? – решил вызвать доверие Скамандер. - В этот раз всё легально, уверяю. Все зарегистрированы. Со мной только несколько лукотрусов, одна шишуга, штук пять окками, один жмыр, уже прирученный, один фестрал, а ещё…
– А ещё он, – закончил за него Грейвз, взмахом палочки заставляя ожидающего за дверью нюхлера переместиться в комнату.
Перемещаться тому было несколько неудобно, поскольку тяжёлый серебряный подсвечник, прихваченный где-то по пути, значительно утяжелял тушку зверька.
– Ты опять за своё? – сокрушённо всплеснул руками Ньют. – Простите, мистер Грейвз, он всё отдаст, у них природа такая.
– Держите его природу подальше от моих вещей, будьте так любезны.
Персиваль снял сдерживающие чары, и нюхлер спланировал на пол, предварительно выпустив подсвечник, но ничтоже сумняшеся метнулся обратно к обидчику, проворно вскарабкался по брючине, и юркнул под полу мантии.
– Кажется, вы ему нравитесь, – прыснул Скамандер.
– Польщён, весьма польщён, – Грейвз принялся остервенело вытряхивать воспылавшего необъяснимой любовью нюхлера из своей мантии.
Нюхлер вытряхнулся, но за моральный ущерб предпочёл взять компенсацию в виде карманных часов и значка аврора. Нажитое непосильным трудом он тут же – в опасной близости от ботинка хозяина своего скарба – принялся увлечённо запихивать в свою сумку.
– Прекрати немедленно! Акцио часы и значок.
Ньют нахмурился, взмахнул палочкой, подхватил призванные вещи и протянул их законному владельцу.
– Простите, он больше не причинит беспокойства.
Нюхлер для профилактики был встряхнут и водворён обратно в неизменный чемодан своего хозяина.
– У вашей зверушки, мистер Скамандер, явно выраженные криминальные наклонности, советую обратить внимание, – Грейвз бросил значок с часами на журнальный столик и сел в кресло. – Чем обязаны вашему визиту?
– Ньют привёз экземпляр своей книги, – за зоолога ответил Криденс, продемонстрировав подарок.
– «Фантастические звери и места их обитания», – прочёл Персиваль на обложке.
– Из первого тиража. Я обещал Порпентине, то есть, мисс Голдштейн, привезти книгу, так что…- Ньют как-то странно избегал прямого визуального контакта. – Подумал, что Криденсу тоже будет интересно.
– Спасибо, мистер Скамандер, – поблагодарил Грейвз, бегло пролистывая издание. – Судя по всему, книга вышла занятной. Поздравляю с её выходом.
– Благодарю, мистер Грейвз, – Скамандер застенчиво склонил голову.
– Может, останетесь на ужин?
– Нет, мистер Грейвз, – Ньют вдруг засуетился. – Меня ждут, мне пора идти. Благодарю за приглашение.
– Заходите как-нибудь, если ещё пробудете в Нью-Йорке какое-то время, – предложил Грейвз, наблюдая, как Скамандер отцепляет от Криденса разомлевшего жмыра, полностью вкусившего прелестей домашней жизни и забывшего свои дикие валлийские привычки, и помещает его в чемодан.
– Где вы остановились? – спросил Персиваль, провожая гостя.
– У Ти…у мисс Голдштейн. Она была столько любезна, что пригласила меня к себе.
– Что ж, замечательно. Я бы мог предложить вам остаться у нас, для собственного же спокойствия, но опасаюсь за сохранность своего столового серебра, учитывая склонности некоторых ваших…
– Вы напрасно стараетесь казаться таким строгим и неприветливым, мистер Грейвз, – перебил Ньют, беря его за локоть. – То, что вы сделали для Криденса... – он подбирал слова, поэтому замер в нескольких шагах от двери. – Я не видел его больше года, и признаюсь, я удивлён переменам, произошедшими с ним. Благодаря вам он стал волшебником, обрёл дом и семью. Возможно, он даже выжил благодаря вам. Благодаря своей любви к вам, и вашей – к нему. Вы хороший человек, мистер Грейвз.
Персиваль, не ожидавший задушевных бесед со Скамандером посреди прихожей, устало потёр лоб, и прислонился спиной к косяку, заложив руки в карманы брюк. Он чертовски вымотался сегодня, и у него правда не было сил подбирать верную линию поведения, поэтому он выбрал самую простую – откровенность.
– Неизвестно, мистер Скамандер, кто кому помог больше. В плену у Гриндевальда я сомневался, что выживу, после плена я сомневался, что когда-нибудь до конца оправлюсь от его последствий. Но появился Криденс, я стал заботиться о нём, и совсем забыл жалеть себя. Это меня и спасло. Я перестал видеть кошмары, мистер Скамандер, я перестал выхватывать палочку, видя собственную тень на стене, я перестал нервно вздрагивать, открывая газету по утрам. В этом его заслуга. Не знаю, чем бы закончилась эта история для меня, если бы не наша встреча. Кому нужен мракоборец, который не в себе? – невесело усмехнулся Грейвз. – Я бесконечно благодарен ему. Мы по-своему квиты.
Ньют, кажется, впервые посмотрел прямо в глаза и довольно улыбнулся.
– Мистер Грейвз, я рад нашему знакомству. Настоящему знакомству, с вами настоящим.
– Взаимно, – Персиваль открыл дверь и вышел на порог вместе с гостем. – Но, мистер Скамандер, должен вас предупредить, если ваши неконтролируемые звери вновь заполонят улицы Нью-Йорка, я вынужден буду привлечь вас к ответственности.
– Я буду пристально следить за ними. До свидания, – пообещал Ньют, ещё раз тепло улыбнулся и трансгрессировал с нижней ступеньки лестницы.
Персиваль вернулся в дом и, наконец, скинул надоевшую рабочую мантию, оставив её на спинке стула в гостиной. Поднимаясь по лестнице, он продолжал прислушиваться, не копошится ли где-то оставленный без присмотра нюхлер.
Криденса он обнаружил по-прежнему сидящим с ногами на диване, увлечённо изучающего книгу Скамандера.
– Представляешь, грифоны…
Но Грейвз не интересовался грифонами, он зашёл за диван и обнял Криденса со спины, уткнувшись носом ему в затылок.
Криденс отложил книгу и постарался задрать голову, но захват мракоборца не позволял, тогда он просто погладил его по предплечьям, взял одну ладонь в свои руки, и поцеловал запястье.
– Прости, что пригласил его, не спросив тебя, но я так обрадовался, увидев его.
– Ты не должен спрашивать меня, когда приглашаешь друзей, – мягко напомнил Персиваль, целуя его в шею.
– А ещё я подарил нюхлеру твои старые запонки. Они тебе всё равно никогда не нравились, а он выглядел таким несчастным, – оправдывался Криденс, наклонив голову в сторону, и подставляясь под поцелуи.
– Надеюсь, что ты хотя бы не переписал особняк на взрывопотама, - засмеялся Грейвз, касаясь ладонью его груди.
За последний год Криденс очень сильно изменился. Теперь этого парня вряд ли можно было принять за мальчика: он привык не вжимать голову в плечи, перестал сутулиться, благодаря чему будто прибавил в росте, отучился пересыпать свою речь благодарностями по поводу и без, перестал подсознательно опасаться гнева матери, и оглядываться на её учения во всех жизненных вопросах, научился называть Грейвза «Персиваль» и пользоваться волшебной палочкой.
Заметно отросшие за год волосы он теперь зачёсывал назад, невольно копируя причёску самого Грейвза, с тем лишь отличием, что у него не было и намёка на седину.
– Я не переписывал, – веселье передалось и Криденсу. – Но не уверен, что лукотрусы не вскрыли твой сейф и не сделали всё сами.
– Мерлинова борода, Скамандер специально подбирает своих зверей так, чтобы вместе они составляли вполне себе организованную преступную группировку? Тебе определённо нужно быть осмотрительнее в выборе друзей.
– Не то, чтобы мне было из кого выбирать. Я живу с Главой департамента магического правопорядка, что, знаешь ли, не добавляет мне популярности, – Криденс развернулся, встал коленями на диван, опираясь на спинку, и обнял своего Главу департамента магического правопорядка. – Но я не жалуюсь. Быть непопулярным парнем в школе чародейства, и изгоем, вынужденным скрывать свою сущность, в том мире, где я жил раньше – разные вещи.
– Лже-ец, – протянул Персиваль, счастливо вздыхая, и прикрыл глаза, обнимая крепче. – Последние четыре месяца ты живёшь не со мной, а в Ильверморни.
– И это самый-самый большой минус моего обучения, – пожаловался Криденс, медленно снял запонки с рубашки Грейвза, пробрался пальцами под манжету, поглаживая запястье. – Ньют приглашает нас к себе в Лондон.
– Тебе не кажется, что за последний год мы с заметным постоянством, и от разных людей, получаем приглашения посетить Англию? Быть может, стоит воспользоваться хоть одним?
Грейвз взял Криденса за руку, целуя его ладонь, и довольно ухмыльнулся, касаясь губами кольца на его пальце, которое сам же и подарил несколько дней назад.
«Портключ», – походя пояснил он тогда, подливая в бокалы шампанское, краем глаза глядя на Криденса, который ошалело разглядывал свой рождественский подарок – изящный, выполненный на заказ, перстень с чёрным топазом. – «Массачусетс не самый безопасный штат, а до трансгрессии тебе ещё как до Дурмстранга пешком. Мне так будет спокойнее, когда ты вернёшься на учёбу».
Только после пришла мысль, что это могло быть не лучшей идеей, но Криденс с тех пор ни разу не снял перстень, а значит, он не прогадал с выбором.
Персиваль было потянулся ближе, через мешающуюся спинку дивана, всё ещё стоящую между ними, но Криденс внезапно перехватил его руку, сжимая в своих ладонях, отчаянно покраснел, и решился:
– Я… люблю тебя, Персиваль Грейвз, – сказал он серьёзно. – Раньше я думал, что…– он всё-таки отвёл взгляд, – что это произошло ещё до нашей встречи, но теперь понимаю, что действительно полюбил только настоящего тебя. Всё это совсем новое для меня. Я никого никогда не любил, потому что мне было просто некого, и меня никто не любил. Поэтому, чтобы понять, что я на самом деле чувствую к тебе, мне понадобилось слишком много времени.
Персиваль Грейвз, надежда мракоборцев Америки, замер, будто поражённый Оглушающим заклятием, не в силах даже кивнуть. Для него это не было совсем уж откровением, он об этом догадывался – что бы там Фричер не думал о его способностях к легилименции – и сам он неоднократно говорил о своих чувствах, но в этих случаях Криденс обычно смущался и краснел, в лучшем случае кивал или бормотал что-то наподобие «я тоже». Грейвз уже перестал надеяться услышать когда-нибудь связное признание, и теперь просто не представлял, как реагировать.
Криденс несмело улыбнулся, перегнулся-таки через злосчастную спинку, и осторожно поцеловал в уголок губ.
И Персиваль наконец-то отмер, сгребая своего смельчака в охапку, без разбора целуя губы, веки, скулы, кончик носа.
– Я тоже люблю тебя, – прошептал он, усилием воли заставляя голос не дрожать. – Я даже не представлял, что это возможно, а сейчас я не устаю благодарить Мерлина за встречу с тобой. Я тебя люблю, и никому не отдам, даже Ильверморни.
– Не то чтобы кто-то собирался с тобой соперничать, кроме Ильверморни, конечно, – Криденс рассмеялся и уткнулся носом в висок Персивалю, обнимая за плечи.
Он первый отстранился через некоторое время, и молча потянул Грейвза за собой. До спальни всё те же сорок секунд, или двадцать ступеней, или сто пятьдесят ударов сердца, и всё то же волнение от первых откровенных прикосновений. Пускай Криденс за этот год стал уверенней, научился высказывать своё мнение и проявлять инициативу, но он всё так же робеет, когда Персиваль склоняется над ним, по привычке внимательным взглядом подмечая все оттенки настроения, перед тем, как поцеловать.
***
Причудливая смесь из ароматов жимолости, корицы и яблок, насквозь пропитавшая дом в эти дни, становится виновницей возникающего и прочно укореняющегося ощущения праздника и счастья для двух людей в этой спальне – вдыхающих её полной грудью, в силу учащённого дыхания –, для сестер Голдштейн, в дом которых нотки этого аромата приносит на себе Ньют, и лично для Тины, которая на вечерней прогулке прижимается носом к шарфу обнимающего её Скамандера, и не может скрыть счастливой улыбки, и, несомненно, для нюхлера, предпочетшего забрать этот праздничный запах на более полезных вещах в виде серебряных запонок, заколки для галстука, бесхозной цепочки для часов и инкрустированного позолотой писчего пера гостеприимного хозяина дома.