Soon.....

спойлер 1

спойлер 2

@темы: @фикрайтерское

---

"Дело декабристов"

odna-zmeia.livejournal.com/146257.html

---

---

Ностальгии пост

Старая любовь не только не ржавеет, более того - она циклична.
Лет 8 назад, впервые познакомившись с фандомом Шерлока, я прочла один стих, который так запал мне в душу, что даже непроизвольно выучился наизусть. Не одну зиму я вспоминала о нём и о тех чувствах и образах, которые пробуждала его атмосфера. Прошло много лет, но вот ностальгия по Шерлоку накрыла меня вновь и внезапно я вспомнила про это стихотворение. В памяти осталась всего несколько строк, но я смогла его найти, даже на том же ресурсе, где встретила его впервые. Очень странно, но больше он нигде не засветился за всё это время.
Публикую с целью больше никогда его не потерять и всегда иметь возможность построить быстрый портал в свой 2011.....

Автор поста в ЖЖ, опубликовавший его, указал авторство так:
(www.diary.ru) *Кока-Кола*
я, пожалуй, сделаю так же, ибо более точную ссылку на поэта уже не найти(

Британскому Правительству посвящается

* Рождество*
Заговор, терракт, дефолты
К Рождеству всегда авралы
Ужин у премьер-министра
А хотелось бы – у мамы…

В министерстве стало тихо
Я, пожалуй, прогуляюсь
В мерзлом воздухе снежинки
Тают, лишь щеки касаясь...

Мне давно уже за сорок
И живу я год – за десять
В Рождество всегда особо
Тянет к дому, к маме, в детство.

Я иду сейчас без цели
Вдоль по людным тротуарам
Ноет зуб и щемит сердце
От удара до удара.

Лондон весь пестрит огнями
Люди по домам спешат
Отправляю смску
Получатель – младший брат.

«С Рождеством тебя и Джона»
И, не надеясь на ответ:
«Мне хотелось бы, чтоб снова…»
«Передал. Тебе привет.»

Знаю, ты нахмурил брови
Прочитав мои слова
И вернулся к своим колбам
Рождество – не твой формат.

Только в детстве этот праздник
Ты любил, и даже ждал
Донимал отца вопросом:
«Майкрофт где? Не опоздал?»

Я с улыбкой вспоминаю
Как тогда ты был мне рад.
Как бежал ко мне вприпрыжку
Брал в свой фирменный захват

Ты тогда мечтал о море:
Карты, компас, свой фрегат
Треуголка из газеты
Звонкий голос: «Я – пират!»

Я тобою любовался
И гордился – это факт.
Ураган, тайфун, цунами
Фосфор с хлором* - младший брат.

У тебя теперь свой штурман
Есть корабль и выбран курс
И на роль твоей сиделки
Знаю, брат, я не гожусь

Жаль, что вся моя забота
Тебе претит и востократ
Меня печалит и тревожит
Твой ярлык – социопат.

Впрочем, это все – твой выбор
Я б поспорил, но ты сам
Вскоре все поймешь и примешь…
Смс: «Приедешь к нам?»

Я стою на Пикадилли
И улыбаюсь небесам
Снег кружит и кружат мысли
И не верится глазам

Рождество с тобой и Джоном?
«Да, конечно, буду рад»
«Захвати бутылку рома»
Рома? Ты же, я забыл, пират…

---

---

---

---

---

Одна из основных причин ждать зиму ! ^___^

---

И снова пост любви в День любви ^ ^

Фандом: След
Пэйринг и персонажи: Степан Данилов/Павел Гранин
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Психология, ER (Established Relationship), Пропущенная сцена
Размер: Мини
Описание:
Своё детство капитан Данилов провёл в детдоме, поэтому представление о семье имел лишь теоретическое. До этого времени.

Посвящение:
Если здесь есть кто-то из читателей-ветеранов, то вы, наверное, помните, как всё начиналось, и что когда-то мною был задуман небольшой триптих по этой паре. Обещанного, как известно, три года ждут, я справилась чуть раньше – всего-то за два! :- \
У всех ждавших и дождавшихся смиренно прошу прощения!

Примечания автора:
Все события и персонажи вымышлены не мной, любые совпадения с реальностью случайны. Прав на героев не имею, ни на какую выгоду, помимо морального удовлетворения, не рассчитываю.

Написано по мотивам серии «Лица со шрамами». Вскользь упоминается эпизод из серии "Огонь по коррупции".

Существует совершенно очаровательный коллаж, который мне в своё время подарили на НГ, и с которого всё началось:
www.deviantart.com/miraradak/art/Your-Soldier-6...
Ещё раз выражаю свою неописуемую благодарность его автору!!

le texte

– Мы-то с вами прекрасно понимаем, какие там выродки, в этих интернатах, – госпожа Нестужева-Полынская с пренебрежительной ухмылкой откинулась на спинку стула в допросной, ожидая, что капитан «с породистым лицом и дворянской фамилией» уж точно поймёт её, как никто другой.
– Вы глубоко заблуждаетесь, – Данилов поглубже вдохнул, с трудом сдерживаясь. – Я, например, сам вырос в детдоме.
Глаза Раисы на секунду удивлённо округлились, но она быстро взяла себя в руки, спасибо аристократическим корням и благородному воспитанию:
– Ну и стоит ли тогда удивляться, что наша полиция так паршиво работает? Наберут всяких бродяг с гнилой наследственностью, – подозреваемая, больше всего в этом мире ценящая происхождение и родословную, будучи загнанной в угол, не отказывала себе в удовольствии уколоть побольней.
Это было уже слишком. Данилов резко подался вперёд, ударив по столешнице ладонью. Выпад его, однако, эффекта произвёл крайне мало. И сейчас Раиса спокойно смотрела в глаза капитану, лишь сменив ухмылку на брезгливую, как и подобает истинной аристократке при общении с простолюдином, который имел наглость при ней демонстрировать свою значимость.
– Стёпа, можно тебя на минутку? Стёпа!
Данилов не сразу понял, кто и чего от него хочет. Ему понадобилась секунда- другая, чтобы успокоиться, почувствовать чужие руки на своих плечах, и осознать, что Гранин буквально насильно выталкивает его в предбанник допросной.
– Нет, ну какая тварь!
– Стёпа…
– Паш, пусти!
– Стёпа, не надо. Да плюнь ты.
– Именно это и собираюсь сделать. От нас, безродных бродяг, всё равно не ждут соблюдения этикета. Уйди!
Гранин уже понял, что словесных доводов сейчас никто не услышит, поэтому прибегнул к грубой физической силе – резко притянул Данилова ближе, крепко прижимая к себе, и на всякий случай перехватил его правое запястье, фиксируя руку:
– Успокойся, Стёп. Я с тобой, – прошептал он, целуя своего вспыльчивого капитана в висок.
И сразу захотелось расслабиться в его руках, прислушаться к уверенным увещеваниям, прижаться лбом к родному плечу и пропадай оно всё, и одновременно – приложить его затылком о стену и пойти продолжать начатый допрос, только уже с пристрастием.
– Вот иди сам и допрашивай, гуманист, – раздражённо бросил Данилов, выходя в коридор, не забыв при этом хлопнуть дверью.
День так и не задался, Данилов срывался на всех, на ком только мог: Амелиной досталось за медленно работающие реактивы, Майскому – за несмешной анекдот, местному участковому – за нерасторопную работу.
Отпустило только к вечеру, когда он уставший и порядком подспустивший пар вернулся в родную контору. Перспектива скорого окончания рабочего дня и возвращения домой несколько успокаивала. Но и тут не сложилось – Гранин нигде не находился.
Обнаружился он только спустя двадцать минут поисков, в допросной.
Данилов устроился в кресле за зеркалом Гезелла, решив подождать окончания допроса наследника дворянского гнезда – Арсения Нестужева-Полынского, сына Раисы.
– Привет, – Оксана вошла, помахав папкой, и кокетливо присела на столешницу напротив него. – Своим любуешься?
– Я с Раисой работаю, Арсений не мой клиент, – Данилов устало потёр лоб.
– А я не про задержанного, – Амелина широко улыбнулась и протянула капитану папку, предупреждая его возмущения. – Всё-всё, молчу. Вот, результаты экспертизы тебе принесла. Не психуй, пожалуйста.
Степан швырнул папку на стол, как только за Оксаной закрылась дверь, и тяжело вздохнул. Вот и попробуй тут не психовать.

Домой ехали молча. Гранин попытался что-то рассказать, но поняв, что разговор не завязывается, сделал радио чуть громче, расслаблено подпевая какому-то новомодному хиту. На очередном светофоре, заметив на себе внимательный взгляд, он повернулся:
– Ты чего?
– Никогда не замечал, что у тебя действительно аристократический профиль, – хмыкнул Данилов. – Ты уверен, что у тебя дворян в роду не было?
Гранин рассмеялся, хлопнув ладонью по рулю:
– А тебя всё не отпускает? Я не знаю, мне никто ничего такого не говорил. Хочешь, у мамы родословную попрошу? Грамоты там ещё всякие заодно, медали, паспорт с прививками. Я не чипирован, если что.
Данилов хотел что-то возразить, но Павел, пользуясь очередной остановкой в пробке, наклонился к нему и быстро поцеловал, перебив всё желание спорить дальше.
– Стёпа, прекращай это. Я понимаю, что её слова тебя задели, но в наше время такие, как она – исключение. Никого не интересует твоё генеалогическое древо, поверь. Меня – так уж точно!
Степан пожал плечами и отвернулся к окну, наблюдая за вялым транспортным потоком на вечерних московских улицах.
В таком напряжённом молчании они добрались до дома, молча же поднялись на свой этаж. Это начинало раздражать, поэтому Гранин решил обратиться к быстрому и однозначно действенному способу отвлечь своего капитана от тяжёлых мыслей – начал нетерпеливо целовать его прямо на пороге, едва они успели закрыть дверь.
– Паш, да подожди ты, П… – Данилов пытался одновременно справиться со своей курткой и несдержанным напарником.
– А что такое? Не барское это дело? – Гранин задорно подмигнул и забрался ладонями ему под форменный свитер, тут же легко прикусив кожу на шее, и провёл языком по месту укуса.
Цель была достигнута. Данилов грубо прижал его к двери и выразил своё возмущение недовольным рычанием, буквально срывая с него куртку. Из её кармана что-то выпало, глухо звякнув. Наручники. Степан раздражённо пнул их носком ботинка, отправляя в угол прихожей.
– Зря-я, – протянул Павел, провожая их взглядом. – Могли бы пригодиться.
– Обойдёмся.
Они всё же добрались до спальни, пересчитав по пути все углы и дверные косяки, хоть перспектива остаться в гостиной в какой-то момент и показалась им обоим довольно заманчивой.
Каким-то образом, умудрившись рухнуть на кровать, а не мимо неё, Гранин замер, ласково перебирая кончиками пальцев волосы на затылке Данилова. В этом был весь Паша. Только что он был настойчив, несдержан, откровенно провоцировал, но вот уже страсть, кипящая ещё секунду назад, моментально улетучивались, и он самолично и покорно передавал бразды правления в его, Стёпины, руки. Контраст был поразительным и всегда действовал одуряюще.
Данилов порывисто склонился к нему, торопливо справляясь с пряжкой ремня, целуя его плечи, грудь, но остановился, встретив доверчиво-открытый взгляд Пашиных тёмных – сейчас почти чёрных – затуманенных желанием глаз. Почему-то вспомнились слова того торговца гранатами, проходившего по прошлому делу, про «породистого мента» и рай. Да, в этом Гранину не откажешь, его бы в семье Нестужевых-Полынских приняли с дорогой душой за один только разлёт бровей. А вот если гордым профилем не вышел или не относишься к роду, которому Иван Грозный пожаловал имение под Астраханью за участие в походе, то сочти за милость, что с тобой вообще соизволили разговаривать.
– Стёпа? – его внезапно нахмурившегося лба мягко коснулись Пашины пальцы, плавно спускаясь от виска к подбородку. – Ты снова о Раисе думаешь?
Ещё как думал. Он думал об этой проклятой снобке и всех ей подобных всё время, пока длится это чёртово дело. Но вспоминать о ней в постели с человеком, который…с которым…которого… – это уже, правда, перебор.
– Забудь, – Паша резко приподнялся на локте, прижимаясь к его лбу, и пришлось инстинктивно подхватить его под поясницу, удерживая, притягивая ближе. – Я с тобой.
И Степан забыл. И забылся сам в последующем жарком, властном поцелуе. Он опустил Пашу на подушки, наклонился ниже и надолго потерял способность думать о чём-то ещё, кроме этих широко распахнутых глаз, горячих рук, искусанных почти в кровь опухших губ, доверчивой покладистости и этого сводящего с ума охрипшего голоса.
– Паш-ш…– он шипел это сквозь стиснутые зубы, прижимаясь покрытым испариной лбом к его виску, и губы обжигало огнём, когда он, замирая на мгновение, касался Пашиной шеи.
– С тобой, – рука Гранина взъерошила взмокшие волосы на его затылке – фиксировала, не давала отстраниться, заставляя быть ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже невозможно.
Вот так всегда. В каждую из таких ночей Степан видел в его глазах, чувствовал в его поцелуях, слышал в рваном дыхании то, для чего потом не мог подобрать слов. То, что будет ещё не один день гнездиться, устраиваться поудобней где-то в грудной клетке за рёбрами, и, как следствие, распирать душу чем-то не до конца понятым и неосмысленным. Потом, наконец с комфортом там устроится и затихнет, а затем всё повторится. Данилов никогда не пытался поговорить об этом, он был уверен, что слова для этого не нужны. Нужно просто склониться ближе, выбросить вон последнюю подушку, чудом оставшуюся тут, и стараться смотреть в его глаза так долго, пока это представляется возможным, надеясь, что сердце не совсем остановилось, а просто пропустило один удар, когда Паша сбивчиво шепчет его имя, уткнувшись ему в плечо. И это невысказанное, до конца непонятое, появляется и обретается среди этих поцелуев, переплетения пальцев, обрывков фраз, невыносимого жара во время и шёлково-холодящей нежности после. И то, что к утру будет шевелиться пушистым комком где-то на уровне сердца, сейчас заполняет собой всё пространство спальни. В эти моменты оно осязаемо, о нём можно и не говорить вслух.

– Стёп, слушай, – за неимением подушки, последняя из которых нашла своё пристанище где-то в районе шкафа, Паша удобно устроился на его плече. – Давай возьмём отгулы и махнём куда-нибудь?
– Куда?
Разговаривать не хотелось, думать – тем более. Степану вообще казалось, что он успел задремать.
– На Байкал.
– Для Байкала отпуск нужен, а не отгулы, – Данилов усмехнулся, не открывая глаз, и погладил его по плечу.
– Или на Алтай, на Чулышман!
– «Пили водку, запивали Чулышманом», – вспомнил старый анекдот Степан. – Не тянет меня пока ничего Чулышманом запивать.
– По Чуйскому тракту с ветерком! – не унимался воодушевлённый Гранин. И откуда у него только силы?
– Оставь Алтай в покое.
– В Крым?
– Зимой?
– Верно-о, – разочаровано протянул Павел, вздыхая. – Ну не в Добинск же нам ехать.
– Я вообще собирался машину на сервис загнать на выходные, так что особо не планируй.
– Ничего, я что-нибудь придумаю. Может…
– Может, поспим? – Данилов наконец открыл глаза и повернул к нему голову.
Паша, не замечая его взгляда, мечтательно смотрел в потолок, перебирая в голове подходящие варианты потенциального путешествия. Уставший, взъерошенный, с раскрасневшимися щеками и чуть неровным дыханием. Ещё немного, и спать могло перехотеться окончательно.
– Ладно, ты прав. Утром обсудим, – Гранин повернулся на бок, крепко обнял поперёк груди, прижимаясь теснее, и закрыл глаза.
– Утром, – Степан облегчённо вздохнул и поцеловал его в макушку, натянув повыше одеяло.

/ / /

Рабочее утро капитана Котова началось не с кофе. Вернее, с кофе, конечно, но наслаждаться им пришлось под пристальным взглядом Гранина:
– Костя, одолжи машину дня на четыре.
– Нет, Гранин, машину я тебе не дам. В прошлый раз ты её вернул всю в шерсти и с поцарапанной обивкой.
– Я же уже извинился. Послушай, у Стёпы есть кот, и на время отпуска он отвёз его к сестре на дачу. Он немолодой уже, и чем быстрее мы бы его забрали, тем лучше. Не бросать же его там, в этой глуши.
– Кого? Степана?
– Да кота же! – Гранин уже начинал понимать, что здесь счастья можно не пытать. – О, тогда, может, я одолжу машину Лис….
– Нет, товарищ майор машину тебе тем более не даст.
– Злые вы.
– Зато справедливые, – нравоучительно изрёк Котов в спину сорвавшемуся с места капитану.

Майор Лисицын спокойно и сосредоточено занимался своими прямыми обязанностями – собирал улики в гинекологическом кабинете частной клиники подозреваемого, когда его отвлёк стук в дверь.
– Вы по записи? – он деланно хмуро посмотрел на улыбающегося Гранина.
– А я с острой болью.
– Ну, если только с болью, – Костя отодвинул экспертный чемоданчик, позволяя пройти. – Постановление от Рогозиной привёз?
– Вот, держи, – он чуть замялся. – Кость, слушай, одолжи машину ненадолго.
– Пашка, я бы с удовольствием, но на выходные самим нужна. Извини.
– Да ладно, без претензий. У тебя тут всё? Я поехал?
– Подожди, – Лисицын отложил папку и задумчиво нахмурился. – Хочешь, я Шустову позвоню?
– Сам спрошу, спасибо.

С Шустовым они встретились на обеде.
– Игорь, машину не одолжишь на пару дней?
– А двух машин на двоих вам уже мало? – Шустов удивлённо приподнял бровь.
– Стёпина в ремонте, – развёл руками Гранин.
– Твоя тоже? В автосервисе были скидки в честь Дня семьи? – не смог удержаться от шпильки Игорь.
Павел недовольно наморщил нос:
– У меня Фокус Седан, а нам нужен джип.
– А вы на мелочи не размениваетесь, – присвистнул Шустов. – Свою не дам, мне тёщу в аэропорт везти, но, кажется, я знаю, чем тебе помочь. Пойдём-ка.

/ / /

В последнее время капитан Данилов очень редко засыпал в одиночестве, но порой такое случалось. Эта ночь была как раз из таких. Напряжённая неделя была позади, дело закрыто, отчёты написаны, а долгожданные заслуженные отгулы манили своей близостью. Он сам вернулся домой ближе к полуночи, и дожидаться Гранина не было уже ни физических, ни моральных сил. Поэтому он заснул сразу же, как только добрался до подушки. Однако проспал недолго, так как кто-то ледяными руками обнял его со спины и уткнулся холодным носом ему в затылок.
– Который час? – сквозь сон спросил Степан.
– Почти три. Спи.
– Замёрз?
– Не сильно, – Паша прижался губами к его шее.
– Ещё и пил, – проворчал Данилов, стараясь согреть его руки в своих.
– Грелся.
Но ответ, по вине заснувшего собеседника, уже не был услышан.

Проснулся Данилов очень рано – только рассвело – от того, что ему стало невыносимо жарко. Сперва показалось, что в квартире с аномальной силой заработало отопление, но потом стало ясно, что служба ЖКХ тут ни при чём. Жарко ему стало от того, что его крепко обнимал непривычно горячий Паша. Степан провёл ладонью по его предплечью и резко сел на кровати.
– Паша, проснись.
Ответом ему стало лишь усилившееся сопение.
– Паш, подъём – он потряс его за плечо. – Капитан Гранин, это приказ!
Кодовая фраза сработала. Павел медленно приоткрыл один глаз и недовольно пробурчал:
– Чего кричишь-то с утра пораньше? У нас выходные, дай поспать.
– Ты как чувствуешь себя? – Данилов потрогал его лоб, коснулся щеки. – Сильно замёрз вчера?
Павел тяжело, но всё же просыпался, пока ещё слабо понимая, чего от него хотят:
– Вчера на задержании даже побегать пришлось, так что, я бы не сказал, что замёрз.
– Ты скажешь, можно подумать, – раздражённо фыркнул Степан. – Так что? Доложи обстановку.
Гранин прислушался к своим ощущениям:
– Голова раскалывается. И тошнит ещё.
– А ну-ка садись. Тошнит его, – Данилов выбрался из постели и направился в ванную, по пути натягивая футболку. – Подожди, сейчас я.
Он вернулся с градусником, торжественно вручая его непутёвому напарнику:
– Действуй.
Сам же принялся складывать подушки у спинки кровати, помогая Гранину устроиться поудобней. Едва он сел рядом, Паша тут же привалился к его плечу и, кажется, сразу же снова уснул. Но разбудить его всё же пришлось:
– Тридцать восемь и четыре!
– Ого, – равнодушно откликнулся Павел, шмыгнув носом, и вновь закрыл глаза. – Таки простыл, наверное.
– Да ладно, Шерлок! – плохо скрыл своё возмущение Данилов.
Но сразу же умерил пыл, почувствовав, как Паша вздрагивает от озноба:
– Может, Антоновой позвонить?
– А если я завтра бритвой порежусь, ты меня Селиванову сдашь? – недовольно поморщился Гранин.
– Ладно, ты прав. Пойду чайник поставлю.
Вернувшись, Данилов нашёл своего пациента закутанного в одеяло по самый нос, но, кажется, ещё бодрствующего.
– Как тебя угораздило-то?
Гранин неопределённо пожал плечами и завалился на бок, укладывая голову ему на колени. Степан поставил чашку с фармацитроном на тумбочку и погладил его по волосам:
– Ты горячий такой.
– М-м, это комплимент? – Паша соблазнительно потянулся, но на этом силы его покинули, и он уткнулся носом в живот Данилова.
– Нет, сейчас это скорее направление к Антоновой, – тяжело вздохнул Степан, машинально зачёсывая набок его не по дням отрастающую чёлку.
– Я умираю, потому что неправильно жил? – Гранин изобразил страдальческую гримасу и потёрся щекой о тыльную сторону его руки.
– Нет, ты температуришь, потому что головой не пользуешься.
– А я подумал, что если это конец, то надо успеть сказать: я люблю тебя, Данилов.
– Отлично, теперь ты ещё и бредишь. Я звоню Вале.
Паша довольно улыбнулся и закрыл глаза.
– Лекарство выпей и спи. Температуру собьём, дальше видно будет.
– Позже, – Гранин, собрав в кулак последние силы, утянул его к себе в постель, подполз ближе и устроился головой на плече.
Данилов крепче обнял его, просовывая ладонь ему под футболку, чтобы чувствовать температуру. Кажется, через несколько минут он тоже задремал, но идиллию лазарета нарушил настойчивый звонок в дверь.
– Кого ещё в такую рань принесло? Просыпайся давай, – Степан довольно грубо потряс Гранина за плечо, снова заставил сесть и всучил ему кружку с жаропонижающим: – Пойду открою, а ты – пей немедленно.
Ответом ему стал неуверенный кивок.
Данилов рывком открыл дверь, намереваясь высказать незваному гостю всё, что думает о столь ранних визитёрах, но осёкся, едва увидев нарушителя их спокойствия.
На пороге стояла Рита Власова:
– Привет, Данилов.
– Привет. Зайдёшь? – Степан от неожиданности растерял всё желание скандалить.
– Не, – Рита отрицательно покачала головой. – Я по пути на работу заскочила на секунду. На, держи вот.
Она помотала перед лицом удивлённого хозяина квартиры связкой ключей с пушистым брелоком.
– Это что? – Данилов машинально взял ключи, всё ещё ничего не соображая. – Родная контора начала премировать личными автомобилями?
– Тебя что, есть за что премировать? – рассмеялась Рита. – Ещё и автотранспортом. Нет, мне Селиванов сказал, что Гранин у Майского машину просил на выходные. Моя свободная, но Пашке я не дозвонилась, поэтому и приехала. Так что вот, берите. Только аккуратней с ней там. Если что, ремонт и мойка – за ваш счёт.
– Да, конечно, – Данилов оторопело кивнул. – Стой. Какая ещё машина? Зачем?
– Вам виднее, откуда мне-то знать? – удивилась Власова. – Он просил на четыре дня, так что катайтесь.
– А зачем же ты мне ключи отдаёшь, если он просил? – Степан уже немного пришёл в себя и начал лихорадочно отрабатывать легенду.
– Потому что трубку он не берёт, а добираться с его конца города на работу я не буду. Логично оставить её тебе, правда?
– Почему логично?
Власова подняла брови и строго посмотрела на него, спорить и оправдываться сразу расхотелось.
– Ладно, спасибо. А ты как же?
Рита сменила строгий взгляд на сочувствующий:
– Стёпа, от тебя до работы две станции. А там я как раз на смену заступаю, на служебной поезжу. Ты не проснулся ещё, что ли?
– Не проснулся, точно. – Данилов смущённо потёр лоб, совершенно запутавшись, как вести себя дальше в данной ситуации.
Выручил хозяина – не зря кормил, значит – не в меру любопытный питомец, вовремя решивший поинтересоваться, кто это беспокоит его владельца в столь ранний час.
– Феликс, иди отсюда, – Степан ногой отодвинул кота от двери. – Рано тебя ещё кормить.
– Феликс? – улыбнулась Рита и присела почесать хвостатого за ухом. – В честь Дзержинского? Хороший такой. Хочешь, заберу его на эти дни, если оставить некому?
– Ну а как ещё могут звать кота у чекиста? – Данилов тоже заулыбался, напряжение сошло на нет. – Да нет, куда ещё больше тебя обременять? Но твоё предложение я запомню. А за машину спасибо большое, Рит, выручила, правда.
– Да не за что, Данилов, делов-то. – Власова поднялась и отряхнула форменные брюки от кошачьей шерсти. – Хороших выходных.
Он молча помахал рукой вслед заходящей в лифт Рите, и ещё какое-то время стоял на пороге, сжимая в руке пушистого брелочного зверя, пытаясь осмыслить происходящее. Зачем им машина? Почему именно Рита отдала свою? Почему она приехала сразу к нему, не дозвонившись до Гранина? Она знает? Если да, то что именно?
В такой же прострации он вернулся в спальню. Чашка с лекарством была пуста, а сам безалаберный пациент мирно спал, соорудив себе из одеяла подобие кокона.
Данилов медленно и очень осторожно, как необезвреженный боеприпас, положил ключи на тумбочку у кровати, и лёг за Пашиной спиной, не отрывая взгляд от брелока.
Они так и не выбрали, куда поехать на длинных выходных, но Паша серьёзно озаботился поисками машины. Спросил у Майского, тот, в свою очередь – у Селиванова, а в итоге, узнав об этом, приехала Рита. Как это вообще понимать?
Осознание накатывало постепенно, само по себе.
Они редко говорили о семье – Данилов, по понятным причинам, не любил касаться этой темы – но Паша всегда сравнивал с ней ФЭС. Степану сравнить было не с чем, но он понимал, о чём говорит Гранин и на автомате соглашался. Он привык жить один, в самом начале самостоятельной жизни после детдома в этом даже была своя прелесть. Позже он честно пытался разбавить тишину пустой квартиры женской заботой, правда, хватало ненадолго. А потом появился Гранин. И проще не стало, стало сложнее. Как можно смириться и принять то, что твой напарник и коллега для тебя намного больше, чем сослуживец? Но со временем пришлось и смириться, и принять. Напарник и коллега оказался очень целеустремлённым и убедительным в своих доводах. Степан до сих пор ещё не до конца проанализировал, как так вышло, но в последнее время всё реже и реже возвращался к подобному анализу, поскольку, хоть и иррационально, но чувствовал, что это недолгое время, которое они с Пашей провели вместе, впервые принесло не просто логическое понимание, а внутреннее ощущение некой семейственности. Пускай даже эта самая семейственность иногда приходила за полночь, в бронежилете, перепачканная по уши, в порванной форме и засыпала едва ли не сразу, переступив порог. Но всё с лихвой компенсировалось, когда Паша в домашней футболке, лёжа рядом, читал очередную книгу, ворчал утром на Феликса, насыпая ему корм, звонил из магазина, в очередной раз забыв список, машинально хватал его ключи, выходя из дома, и совершенно не видел ничего странного в том, чтобы говорить «домой», имея в виду квартиру Степана. И ощущение это не проходило, лишь усиливалось с каждым днём. Данилов успел к нему привыкнуть и даже начинал скучать в долгих командировках.
Он осторожно, чтобы не разбудить, обнял Пашу, рвано выдыхая ему в плечо, надеясь, что биение зашедшегося от эмоций сердца его не разбудит. Гранин что-то пробормотал сквозь свой горячечный сон и прижал его руку своей ладонью.
Конечно, поездка теперь отменялась. После работы нужно будет встретить Риту, поблагодарить ещё раз и вернуть машину. Но всё произошедшее внезапно оказалось лучше любых озёр и трактов.
Степан прижался губами к чуть влажной от испарины шее Гранина, всё ещё стараясь выровнять сбившееся дыхание. Кажется, только сегодня он осознал всё в полной мере, и оказался не вполне готов к таким откровениям.
Сейчас, засыпая под мерный стук Пашиного сердца под своей ладонью, продолжая – даже проваливаясь в дремоту – видеть перед глазами ключи Власовой на тумбочке, Данилов впервые в жизни почувствовал – именно почувствовал, а не просто понял – что хоть его род и не восходит к древним князьям, но у него есть самая настоящая и самая замечательная на свете семья.
И именно это, а не родовую честь, стоит защищать, и только этим, а не количеством знатных предков, стоит гордиться и дорожить.

@темы: @фикрайтерское

---

Стрелы, летящие во тьме

Фандом: Цикл романов Вадима Панова "Тайный город"
Основные персонажи: Сантьяга, Ортега
Рейтинг: R
Жанры: Романтика, Ангст, Фэнтези, ER (Established Relationship), Пропущенная сцена
Размер: Мини, 5 страниц, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Отношения комиссара Тёмного Двора и его личного помощника, которые неизменно, как прогулка по минным полям.
Написано по мотивам событий, происходящих в книге "Наследие великанов". Будет просто прекрасно, если вы знакомы с первоисточником.
Сюжет и действующие лица взяты оттуда, а пометка "Пропущенная сцена" говорит сама за себя )
Посвящение: Со всем возможным уважением, пиететом и бесконечной любовью к циклу, вселенной, героям и, конечно же, автору!
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора: Если с книгой ещё ознакомиться не успели - возможны спойлеры ! ! !
* Все персонажи вымышлены, причём не мной.
Прав на героев не имею, ни на какую выгоду, помимо морального удовлетворения, не рассчитываю.

le texte

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь
Москва, Ленинградский проспект
3 июля, воскресенье, 02:56

Время было очень позднее, но многие в Тайном Городе в общем, и в Цитадели в частности, по известным причинам бодрствовали. На сегодня был намечен Конклав – собрание кардиналов непримиримых масанов, инициированное лично комиссаром Тёмного Двора, призванное заключить с ними компромиссный мир на выгодных для Тайного Города условиях. Событие невероятной важности и такой же рискованности. Начало Конклава было намечено на полдень, и в последние часы необходимо было успеть завершить все приготовления.
Ортега шёл по коридорам одного из нижних уровней Цитадели в поисках комиссара, которому должен был передать последние сведения от епископа Захара Треми, который отвечал за подготовку Конклава со стороны масанов. Захар нервничал – что не удивительно – требовал срочного разговора с Сантьягой, но Ортеге удалось успокоить его, заверив, что всю информацию он передаст, и комиссар сам свяжется с епископом в ближайшее время. Дело было за малым – найти комиссара. Ортега открыл дверь большого зала, оборудованного в Цитадели специально для проведения экспериментов и испытания арканов, и едва не пал жертвой мощи одного из них.
– Ого, – только инстинкты гарки, за тысячи лет пропитавшие кровь и тело, помогли Ортеге захлопнуть защищённую тяжёлую дверь за секунду до того, как его лица коснулся бы огненный ураган. Он поднял правую бровь – это означало у него высшую степень изумления, сделал шаг назад, отряхнул пиджак, выждал с минуту и вежливо постучал:
– Комиссар, можно?
Сантьяга стоял в центре зала, внимательно разглядывая гарь, оседающую на каменном полу и на его светлых туфлях.
– Входите, Ортега. Вам когда-нибудь доводилось слышать о мерах безопасности в локациях испытаний боевых арканов? – тихо, но с явным недовольством, спросил комиссар.
– «Плевок дракона»? – Ортега, в стиле шасов, ответил вопросом на вопрос, не спеша проходя вглубь зала. Осторожность не была излишней – мало ли, что ещё тут испытывается.
– Модифицированный, – Саньтьяга кивнул и отошёл к стене, прислоняясь к ней спиной. – Для большей боевой мощи и больших затрат энергии. Вы по делу? Конклав состоится менее чем через двенадцать часов, я бы ещё хотел успеть привести себя в порядок.
– Я по просьбе епископа Треми, – помощник комиссара наконец со всеми предосторожностями пересёк закопчённый – кажется, аркан здесь успели опробовать явно не один – зал, и подошёл к Сантьяге почти вплотную. – Как вы верно заметили, до Конклава осталось совсем немного времени, и епископ нервничает.
– Я свяжусь с ним из дома, – комиссар наконец отошёл от стены и устало вздохнул, поправляя испачканный, некогда идеально светлый пиджак. – Спасибо.
– Совсем под ноль? – тихо спросил Ортега, отказавшись от наиграно-официального тона, глядя в ещё больше запавшие глаза комиссара, подмечая испарину на его лбу, следы сажи чуть ниже скулы и неаккуратно уложенные волосы.
– Ты же знаешь условия, – Сантьяга вслед за ним отбросил формальности. – Или я буду неспособен даже морок навести, или они не явятся вовсе. Так что… – он обвёл рукой зал в доказательство серьёзности своих намерений и безукоризненного соблюдения договорённостей, согласно которым высший боевой маг Нави должен был явиться на Конклав без запаса магической энергии – только при этом условии непримиримые кардиналы согласились на встречу.
– Хочешь, я открою портал? – командир арната, гарка с многовековым опытом, прекрасно знал, каково это – чувствовать, что из твоего тела по капле уходит магическая энергия, и так до полного её иссякания.
– Вы меня недооцениваете, Ортега? – комиссар, вновь вернувшись к игре в субординацию, с улыбкой приподнял брови и прислушался к своим ощущениям. – Я открою сам. И лучше бы грузовой. Межконтинентальный.
Он щёлкнул пальцами, вызывая чёрный вихрь навского портала, и за мгновение до того, как скрыться в нём, спросил:
– Так что там у Треми, вы говорите?
Ортега невольно улыбнулся, глядя на всё ещё открытый портал, и шагнул следом, не дожидаясь приглашения.

Частный особняк
Ближнее Подмосковье, точное местоположение, в интересах хозяина, не разглашается
3 июля, воскресенье, 03:10

Вопреки ожидаемому, разговор о епископе и его тревогах не продолжился. Сантьяга, едва закрыв портал, прямо в гостиной сбросил пиджак и молча поднялся вверх по лестнице. Ортега постоял немного в привычной тишине комиссарского особняка, а затем отправился на кухню, логично рассудив, что употребление кофе перед Конклавом масаны не оговаривали.
Тишина, как и сам особняк, действительно были для него привычными и знакомыми. Путь до спальни хозяина тоже трудностей не создал. Поставив поднос с кофе на столик, Ортега присел на кровать, машинально проведя рукой по покрывалу. Он вспомнил одну из своих недавних командировок в Италию. Это дизайнерское постельное бельё из идеально чёрного шёлка он купил именно там. Купил, повинуясь сиюсекундному порыву, и без весомого повода или причины подарил комиссару. Особого проявления эмоций презент не вызвал, и тем приятней было наблюдать, что подарок регулярно используется, несмотря на нелюбовь комиссара к подобной цветовой гамме. Ортега задумчиво разглядывал рисунок ковра под ногами, но появление в дверях хозяина дома инстинкты гарки пропустить не дали. Он поднял голову и встретился взглядом с заметно посвежевшим и вернувшим себе привычный оптимистический настрой Сантьягой:
– Я пришёл на запах кофе.
Он сменил привычный элегантный костюм на шёлковый халат, зачесал назад мокрые волосы, и явно выглядел уже намного бодрее.
Ортега молча кивнул на поднос на столике.
– Ты точно уверен? – тревога епископа передалась и помощнику комиссара.
Сантьяга отпил кофе, несколько секунд придирчиво вглядывался в содержимое чашки, затем вернул элемент сервиза обратно на столик и подошёл ближе:
– Ты не хуже меня знаешь, что мероприятие весьма рискованное. Я уверен в своём плане, но они не обязаны ему следовать.
– Они могут явиться вооружёнными.
– Я прихвачу стилет.
– Можешь взять мою катану, – Ортега поднялся на ноги, оказываясь почти лицом к лицу со своим непосредственным начальником.
– Могу взять и свою. Но не стану, – комиссар подался вперёд на долю сантиметра.
– Кардиналы вряд ли тебя послушают.
– Надеюсь, – Сантьяга едва заметно усмехнулся, не сводя с помощника внимательного взгляда.
Ортега ответил ему тем же – пристально смотрел в непроницаемо-чёрные глаза, секунду или дольше перед тем, как Сантьяга его поцеловал, или он поцеловал Сантьягу – они никогда не вели статистику проявлений инициативы.
– До Конклава меньше двенадцати часов, – в который раз напомнил Ортега, закрывая глаза и наклоняя голову, повинуясь губам комиссара на своей шее.
– И это очень много, – Сантьяга ловко избавил его от пиджака и галстука, укладывая на кровать в рубашке и брюках. – Они сказали приходить без энергии.
– Магической, – улыбнулся Ортега, запуская руки под его халат.
– Лучше перестраховаться, – Сантьяга плавно опустился сверху.

Их невероятные, невозможные сразу по многим причинам, перманентно-прерывистые отношения начались много веков назад. За это время и отношения, и они сами пережили всё многообразие изменчивости этого мира: они не могли провести и дня друг без друга, а потом расходились, вновь встречались, были вместе долгие годы, и снова обстоятельства разводили их, они налаживали свои жизни отдельно друг от друга, были счастливы по отдельности, переживали почти всех своих пассий и снова были вместе. Современный этап их отношений – вероятно, один из самых гармоничных – длился недолго по их меркам – всего несколько десятков лет, и по всем показателям собирался продлиться ещё.

Ортега шумно вздохнул, впиваясь пальцами чуть ниже лопаток комиссара, когда Сантьяга провёл языком по широкой чёрной линии на его плече. Разновидность эскиза, носимого командирами арнатов. От навов и специально для навов. Ортега был одним из немногих привилегированных, получивших эту метку, но единственным, кому жжение, зуд и жар по её свежему контуру каждую ночь старались унять губы комиссара. С тех пор прошло много времени, но ощущения всё ещё оставались острыми, о чём Сантьяга знал и чем беззастенчиво пользовался. Ортега нетерпеливо целовал его, зарываясь пальцами во влажные волосы, притягивал максимально близко, кусал за шею, теряясь в ощущениях, и словно напоминая и том, с кем комиссару предстоит встретиться через несколько часов. Всё происходящее привычно кружило голову, заставляло проявлять накалившиеся, но тщательно скрываемые эмоции, будоражило каждую клетку в закалённом тренированном организме. Ортега почти потерял счёт времени и проблемам в очередном глубоком поцелуе, но зачем-то открыл глаза и встретился с непривычно-внимательным, напряжённым взглядом. Чёрные глаза комиссара горели знакомым огнём страсти, но при этом вглядывались уж как-то слишком проницательно и тревожно.
– Сант… – Ортега сделал попытку приподняться на локтях, но был остановлен.
Сантьяга мягко, но властно вернул его на подушки и накрыл его губы ладонью, прерывисто прошептав:
– Молчи. Не говори ничего. Не спрашивай. Пошли всё к Спящему. Как тогда.
И Ортега понял, что имелось в виду. Он расслабился, медленно прикрыл глаза, переплетая их пальцы, поцеловал раскрытую ладонь комиссара, и, отведя её в сторону, безусловно отдался на волю рук и желаний Сантьяги.
Как тогда. Как во время Войны Кадаф. Она была совсем недавно, и доставила им немало забот, заставив быть начеку круглосуточно: разрабатывая стратегии, наблюдая за развитием событий, ломая головы над интригами, сражаясь. И именно этот напряжённый для всех момент стал одним из самых острых и чувственных этапов их отношений. Известный остряк Бога не смел шутить на эту тему, но всё же не смог удержаться и не отпустить колкость про «второй медовый месяц». Всего раз, и сразу же осёкся под угрожающим яростным взглядом Ортеги, но по сути оказался прав. Они словно потеряли чувство осторожности и меры: Сантьяга забирал его почти с каждого дежурства в Зоне, приходил смотреть на его тренировки с арнатом, жадно целовал прямо в коридорах Цитадели, заставил забыть, что вообще-то у Ортеги была и собственная квартира. Они потеряли счёт важным документам, сброшенным с рабочего стола комиссара, и открытым порталам из его кабинета. «Второй медовый месяц». Не то чтобы у них был первый. Или вообще – был. Но они знали, что каждый проведённый вместе час может стать последним для каждого из них, поэтому старались довести количество этих часов до абсолютного максимума.

– Хорошо, – настойчиво, но почти нежно Ортега поменял положение, оказываясь сверху, и прошептал, склонившись к губам Сантьяги: – Как тогда, – сразу же после этого нетерпеливо и голодно его целуя.

/ / /

– Спишь? – Ортега легко поцеловал комиссара в плечо, чуть приподнялся, чтобы было проще дотянуться до его шеи, превращая поцелуи в более требовательные.
– Силы восстанавливаю, – Сантьяга улыбнулся, не открывая глаз, и притянул его ближе.
– Это ты зря – не выполнишь условий.
– Ты прав.
Сантьяга отстранился и сел на кровати, тяжело вздохнув.
– Сильно устал? – Ортега откинулся на подушки, разглядывая его спину. Темнота дружелюбно помогала скрывать выражение лица и эмоции.
– Ровно так, как им нужно.
Сантьяга ещё раз вздохнул и очень медленно выдохнул, встал, и, не оборачиваясь, вышел из спальни.

Вернулся он довольно быстро. Уже в брюках, элегантных бежевых туфлях, расстёгнутой белой сорочке из тонкого хлопка и с пиджаком в руке. Костюмы от Манира Турчи были любимыми в гардеробе комиссара, и для такого торжественного события он выбрал один из них.
– Мне нужно увидеть Захара.
– Он ждёт в отеле.
– Хорошо.
Комиссар развернулся и пристально посмотрел на лежащего в постели помощника:
– Ортега, последние вводные. Как я и говорил, не всё обязательно сложится по моему плану…
Перебивать комиссара не рекомендовалось, но Ортега рискнул:
– Я сейчас же отправляюсь в Цитадель. Мы будем готовы по первому твоему сигналу.
– Хорошо, – вновь повторил Сантьяга, не выдав своего недовольства ничем кроме поднятой брови. – Ваша основная задача – обеспечить безопасность жрицы Снежаны.
– Я помню, комиссар.
– И ещё одно…
Ортега машинально поймал брошенный в него предмет, даже не успев разглядеть его в темноте. Ключи.
– Прости? – он повертел их в руках, недоумённо подняв глаза на начальство.
– Ключи от дома, – Сантьяга залпом допил остывший кофе. Горький.
– Думаешь у меня хранить надёжней? – атмосфера в спальне становилась заметно напряжённей, но помощник комиссара пытался сохранить шутливый тон. – После Конклава верну.
– Верни, – легко согласился Сантьяга, но продолжил совсем в другом тоне: – Как обойти основные этапы системы безопасности ты знаешь. Порталы…
– Только из гостиной, – закончил за него Ортега.
– Верно. На ящике стола в кабинете «Кольцо саламандры», снимешь его. Там в бумагах найдёшь перечень всех охранных заклинаний, работающих артефактов, там же…
Чем больше Ортега слушал, тем выше поднимались его брови.
–…и твоя характеристика.
– Постой-ка! – Ортега встал с кровати и набросил подобранный с пола халат комиссара. – Какая характеристика, Спящего ради?
– Твоя, – Сантьяга посмотрел на него так, словно внезапно стал сомневаться в умственных способностях своего заместителя.
Тем временем до заместителя начала доходить суть разговора, что вызвало неконтролируемое заострение его ушей.
– Думаешь, заурд оценит мои прошлые заслуги? – зло бросил Ортега. – Потому что если ты не справишься, подавать характеристику останется только ему.
Сантьяга поморщился:
– Не стоит вспоминать прошлые титулы Ярги. И не стоит возводить в абсолют меня. Если не справлюсь я, это не означает, что не справится Тёмный Двор. Пока я ещё могу положиться на свою Навь.
Он сосредоточился на пуговицах своей рубашки и, закончив с ними, поправил манжеты, потянувшись за чёрными бриллиантовыми запонками, лежавшими перед зеркалом. Ортега не знал, что возразить на последнюю его реплику, просто молча наблюдал, как едва заметно подрагивают пальцы комиссара, после очередной неудачной попытки справиться с петлёй на манжете.
– Можно? – он подошёл ближе, забрал у него запонку, не дождавшись разрешения, и мягко взял за запястье.
Сейчас было самое время сказать то, о чём обычно не говорилось, признаваться в том, в чём боишься признаться даже себе, но они оба были гарками, элитными воинами, закалёнными в боях и ежедневных дипломатических сражениях, и они слишком давно были вместе, чтобы позволить себе не понимать чувств друг друга и не уметь слышать невысказанное. Поэтому Ортега молча и нарочито медленно справлялся с бриллиантовыми запонками комиссара, а Сантьяга всё это время молча прижимался лбом к его виску, прикрыв глаза и, казалось, стараясь даже дышать тише. И отстранился сразу же, как только Ортега отпустил его руку. Всё так же молча, не поблагодарив и никак не прокомментировав.
– Пора. До Конклава меньше двенадцати часов.
Комиссар развернулся и вышел. В гостиной он остановился, и какое-то время разглядывал камин, будто о чём-то задумавшись. Они продолжили стоять в тишине, пока Сантьяга вопросительно и слегка растерянно не посмотрел на своего помощника. Ортега понимающе кивнул и взмахнул рукой, открывая чёрный портал:
– Отель «Империя Сити». Провожать не буду, но обещаю встретить.
– Спасибо, – неизвестно за что именно поблагодарил Сантьяга и торопливо шагнул в открытый портал.

/ / /

Ровно в полдень начался Конклав, ознаменовавшийся всем известными событиями. Для многих этот день едва не стал последним, а для ещё большего числа – стал. В Тайном Городе говорили, что войны начинают неудачники, но заканчивают их герои. Справедливо ли было это выражение для одного конкретного сражения – пока неизвестно. С уверенностью можно было сказать лишь то, что сегодня они справились. И встретившись следующей ночью, военный лидер Нави и его личный помощник первым делом в молчании подняли бокалы красного, отчего-то горчившего, вина за ту, которая ценой собственной свободы и собственной жизни помогла им сегодня защитить их Москву, их Тайный Город. А двум отдельно взятым стрелам Тьмы – ещё и свою Навь. Пока ещё свою.

@темы: @фикрайтерское

---

---

---

---

---

---

---

---

---

fandom Tainyi Gorod 2017